Отрывок из рецензии Станислава Зельвенского, "Афиша":

"За те тридцать лет, что Ридли Скотт не снимал фантастику, жанр успел испортиться, пережить кратковременный ренессанс и испортиться снова, задохнувшись от избытка возможностей и дефицита идей. Примерно такую же эволюцию пережил и сам британский режиссер. И вот они встретились снова — очень символически в той же точке, но уже с совершенно другим опытом. «Прометей» действительно в итоге оказался приквелом «Чужого», «Чужим-минус-один», но он проплывает мимо той вселенной (которая съежилась уже до карикатуры, «Чужого против Хищника-2») гигантской летающей тарелкой с собственным курсом. Вместо компактного хоррора — космическая симфония пополам с богоискательским трактатом, вместо клаустрофобических коридоров — ярмарка дизайна и мегаломанская компьютерная графика, вместо прорисовки характеров — носители идей; самым многомерным персонажем оказывается андроид. Снятся ли ему электрические овцы? А что снится овцам? Кто создал Создателя? Характерно, что задавать каверзные вопросы без ответов (или с ответами, которые можно трактовать двояко) Скотт позвал сценариста сериала «Lost», чемпиона мира по этому роду деятельности. И как и в случае с сериалом, кто-то наверняка почувствует себя облапошенным: а откуда статуя? А как они узнали? А что было до? А что после? Ну что тут скажешь. До — два часа самого красивого, самого страшного и самого остроумного космического приключения за много лет. После — титры."

Отрывок из интевью с Майклом Фассбендером (андроид Дэвид):

"До «Прометея» Ридли Скотта актеру не приходилось еще отвечать за судьбу дорогого студийного фильма. Как ему живется с этой ответственностью? «Я просто люблю рассказывать истории, а сколько на них потрачено денег – не так важно, – отвечает Фассбендер. – Приятно, что «Прометея» посмотрит большая аудитория. Главное в фильме – хороший сценарий. И в этом смысле зрители «Прометея» точно не будут разочарованы». Актер вспоминает, как встретился с Ридли Скоттом и тот оставил его на пару часов наедине со сценарием. «Это был очень хорошо сочиненный сюжет, который одновременно и похож на фильм о Чужих, и не похож. Вроде бы научная фантастика, но внутри как будто другое кино находится, по жанру – триллер. Это больше похоже на Хичкока, чем на фантастический боевик»."

И шикарное интервью с Ридли Скоттом для журнала "Афиша" (прошу пардону, захотелось его тут прямо полностью запостить:

«Франшиза давно себя исчерпала»

— В чем для вас смысл мифа о Прометее? Не просто же так вы назвали космический корабль, который, по сути, главный герой в фильме?

— Миф о Прометее, по сути, не только об огне, но и о наказании. А огонь — это же технология. Конечно, мы не привыкли так о нем думать, но это на самом деле так. Смотрите сами: огонь позволяет готовить мясо, из мяса мы получаем жир, из него — свечи, из них — свет. Это эволюция. Квантовые скачки во времени, преодолев которые ты можешь что-то осознать. Мне важно было возвратиться к фундаментальным основам и изучить их, чтобы продвинуться дальше, в будущее. К тому же если ты называешь корабль «Прометей», это значит, что ты отваживаешься на поединок с богами.

— При помощи прогресса и технологий?

— В том числе, да. Мы относимся ко многим вещам как к чему-то само собой разумеющемуся. Вот, например, у меня и у вас айфоны. Это же совершенно паранормальное изобретение. 30 лет назад в «Стар-треке» существовал его прообраз, трайкодер, но тогда эта штука для нас не имела ничего общего с реальностью. А сейчас даже дедушки и бабушки без него не обходятся!

— При этом у вас в фильме явно есть конфликт между человеком и созданной им технологией. Дэвид, герой Майкла Фассбендера, — андроид, который страшно завидует людям, потому что они живые.

— Ну нет, скорее наоборот. Дэвид не скрывает, что он робот, с первой же секунды понятно, что это существо не от мира сего, странное, но забавное. (Пародирует жесты андроида.) И тут появляется Холлоуэй — и ему противен Дэвид, высокоразвитый андроид с IQ 200 баллов. Холлоуэй смотрит на Дэвида и задается вопросом: ну что, ты считаешь меня неандертальцем, да? Это юмор, и это очень человеческая реакция.

— То есть человечность — в наличии самоиронии?

— Можно и так сказать. Человечность — это баланс разных ощущений: самоиронии, сдержанности, эмоциональности — ну и так далее.

— Вообще ведь, насколько я знаю, вы очень давно планировали приквел «Чужого»…

— Почему я вдруг решил снять его сейчас? Ну я видел три сиквела «Чужих», каждый из которых по-своему неплох. Но франшиза давно себя исчерпала. Меня всегда расстраивало, что ни один из режиссеров сиквелов не задавался банальным вопросом, кто же этот зацементированный парень в кресле, которого так ласково называют «Космический жокей». Почему это костлявое трехметровое существо получило такое имя? В общем, я решил обратиться к компании Fox с четырьмя фундаментальными вопросами: кто эти люди? Почему они там? Почему именно этот корабль? Каков был его маршрут, была ли посадка вынужденной? Они заинтересовались — и мы вместе с Джоном Спейтсом и Деймоном Линделофом (соавтор и исполнительный продюсер сериала «Lost». — Прим. ред.) написали сценарий. Когда начинаешь развивать интересную идею, вопрос о том, будет ли итоговый результат приквелом, сиквелом или чем-то в этом роде, отходит на второй план. Постепенно оригинальная идея претерпела существенные изменения, вывела нас на более глобальные вещи, поэтому связь с «Чужим» тут на уровне ДНК. То есть ее можно увидеть только в последние семь минут фильма.

— А вы, кстати, как думаете, может ли история с «Прометеем» случиться на самом деле?

— Я уверен, что мы ограничены нашим знанием. Нам кажется, мы знаем очень много, но это только лишь по нашим стандартам, которые мы сами себе выдумали. Вопрос в том, как выйти за пределы этого уютного контейнера наших знаний. Вероятно, нас посещали инопланетяне миллион лет назад, и они уже тогда были на высшей ступени технологического развития, обгоняли нас теперешних на миллион лет. Просто нашей обычной логики недостаточно, чтобы это понять. То, что мы считаем скорость света предельной, — тоже следствие этих самоограничений. Визуальность, как я ее понимаю, — это в том числе преодоление и разрушение лимитов и барьеров.

— Вы серьезно?

— Ну да. 50 лет путешествовать в космосе, как это происходит в фильме, — это же опять-таки мало сопоставимо с нашими представлениями о мире. Но там привычное мироустройство не действует — там сплошь квантовые скачки. Тарковский ведь тоже исследовал эту тему относительности в «Солярисе». Персонаж вроде бы просто стоит в луже, но вдруг появляется какая-то незначительная деталь — и раз, ты уже в другом измерении! Я думаю, мы колонизируем Марс — это возможно и даже не требует запредельных усилий. А если бы Кеннеди не убили в начале 60-х? Программа «Аполлон» была совершенно фантастической, и инициативы по покорению космоса могли бы быть более успешными. К сегодняшнему дню мы бы уже могли иметь колонии на Марсе. А дальше — особенности атмосферы на Марсе и слабая гравитация позволяют развивать ультразвуковые скорости. Стартуя с Марса, при должной подготовке можно проделать серьезный путь.

— Но это же какая-то утопическая картина: колонии на Марсе, ультразвуковые скорости… Или вы с профессионалами консультировались?

— Нет, это все мои домыслы. Но если говорить про «Прометей», то там же драматическая линия все равно важнее научной. Для меня была главной драматургия — задать вопрос в начале и ответить на него в третьем акте. А что касается научной составляющей, тут мне сильно помогла «Вечная война» Джо Холдемана. Сценарий фильма писался с оглядкой на эту вещь, очень талантливую, но, к сожалению, ставшую предметом многочисленных плохих подражаний. Вы не читали? Это книга о вечной войне, разворачивающейся в глубинах космического пространства в эпоху, когда относительность стала естественной и мы научились управлять ею. Например, в ней есть идея, что через черные дыры можно за считаные секунды преодолеть пространство, путешествие сквозь которое по земным меркам занимает годы и десятилетия. В черной дыре не действуют навигационные системы, поэтому там можно потеряться навсегда, но эти дыры, черт возьми, они существуют!

— Давайте все-таки вернемся на землю. Нуми Рапас, сыгравшая в «Прометее» главную роль, говорила, что съемки проходили в наиболее приближенных к реальности условиях — без зеленого экрана и искусственных декораций.

— Зеленый экран — это же кошмар! Меня очень смущает давать указания актерам на фоне зеленого экрана и координировать их действия: вот приближается монстр, нападай на него. Как им адекватно реагировать на воздух? Я предпочитаю выстраивать реалистичные декорации — неважно, какой ценой. Например, для «Гладиатора» я отстроил четыре этажа Колизея из пяти — остальное мы дорисовали на компьютере. Актеры бы просто не справились, не будь воспроизведенного практически в полный размер Колизея. По-другому нельзя — все должно быть реально. В научной фантастике очень часто все симулируют, от этого страдает атмосфера, и мне это не нравится. Одна из главных проблем жанра состоит в том, что практически все было многократно использовано, затерто и заезжено, — потому я так долго и не работал с этим материалом. Все скафандры, космические корабли, коридоры, планеты в разных фильмах до ужаса похожи друг на друга. Именно поэтому надо очень внимательно работать со сценарием и с актерами, чтобы добиться эмоциональной подлинности. Да и в смысле дизайна, мне кажется, мы разработали кое-что нестандартное.

— А правда, что вы просили актеров спать на съемочной площадке, чтобы проникнуться атмосферой пространства?

— Я пробовал, но в итоге до этого не дошло. Когда я попросил актеров прилечь на кровати в космическом корабле, у кого-то случился приступ клаустрофобии, начались крики «Выпустите меня отсюда!». Пришлось отказаться от этой идеи, чтобы никого не травмировать.

— Как бы вы определили «Прометея» в двух словах?

— Всего в двух? Хм. (Пауза.) Очень страшно!

— А вам самому бывает страшно в кино?

— Нет, с этим я научился справляться. Я скорее придираюсь по мелочам. А чаще всего сижу и думаю: черт, почему же так долго?!